Рассказ об этом вечере я бы с удовольствием кому-то посвятила. И посвящу. Да. Достойней личности, чем... чем незнаюкто, я не нашла.



Мои часы показывают три минуты двенадцатого, стенные - четыре минуты. Простим им эту неточность. В такое время моя провинция уже спит, а в Москве же кипит жизнь. У "Б2" стоит очередь на входе, в пекарне на Волхонке официантка протирает чашки, что-то напевая, из Моссовета ручейками идут люди; мы и сами оттуда идем. Идем мимо клубов и кофеен, идем по тротуарам и шоссе. Идем. Я думаю об очаровательном убийце, он, должно быть, думает об очаровательной проститутке, которую задушил в своих объятиях очаровательный убийца.

- И почему зло носит кожаные перчатки и черное пальто?

"Зло - личина добра, а добро и есть зло."

А я уже успела остановиться, чтобы надеть перчатки - ночь нежна, но и прохладна, дует ветер; полы моего пальто развеваются на ветру.

-Ты сейчас на кого намекнул?

Мне в ответ тишина. И улыбка.

-А ты вот не совсем зло. У тебя нет кожаных перчаток.

Какие простые рассуждения о добре и зле. Всегда бы так. С другой стороны, это забавно.

Мы будто в стеклянном конусе, где время течет медленней, чем снаружи. Мы стоим посреди оживленной улицы, а сами будто в вакууме. Вокруг куда-то спешат люди, но мы вне их общества. Мы - вдвоем. Мы неподвижны, лишь глаза наши рисуют причудливые узоры на лице друг друга. Глаза остановиться не могут. Нежность? Да, это лучше, чем страсть: её объятья убивают.

Если бы это был голливудский фильм, то мы бы сейчас поцеловались, была бы дешевая молодежная комедия - к нас бы подлетел друг-неудачник и разрушил идиллию, будь это гангстерский боевик - моему бы спутнику всадили нож в спину... но мы в реальном мире. Так что... мы просто смотрим друг на друга. И улыбаемся.

- Иди-иди, я успею.

"Я буду прощаться с огнем. Прости, но я не умею не думать, не плакать о нем"

Хорошо. Я иду. А ты потом догоняешь.

Автобус едет, фары его клоками выбрасывают свет. Любимый переулок: здесь афиши. Много афиш. Клок света на клок бумаги:"29 марта. Korpiklaani"

Это вкусно. С удовольствием закрываю глаза, думая о перспективах ночи на 30 марта. Вкусно. И один вкусный молодой человек. Я помню его тихую просьбу предупредить, когда приезжают Korpiklaani. Я помню.

Страшное осознание того, что 29 я буду не в состоянии не то, чтобы ехать на концерт, но и вообще провести ночь без сна, посещает меня. Я же только приеду из Брянска... Уставшая, капельку несчастная. Но в целом, там будет мне уютно, я чувствую. И где добро,а где зло?

"A mulato, an albano, a moscito..."

Я засыпаю, забываюсь тревожными хрупкими грезами. И сон мой страшен.

...Левиафан-Домогаров лежит в темной комнате. Я же предстаю Серафимой в сарафане (Глюк, твое влияние сказалось). Я вырываю рукой язык соратнику Люцифера, лишая его одного из важнейших оружий - речи. Я - добрая? Я - сволочь. Но тепля кровь... Откуда у ангела кровь? Неважно, она вкусная, она будит страсть. Пусть меня выгонят из Рая - я согласна уплатить такую цену за момент наслаждения. Да, и я заплачу. Потолок комнаты куда-то исчезает, я смотрю на падшего ангела... это моя прошлая пассия! Я в ужасе мечусь, пытаясь найти выход, но не могу. Поднимаю глаза к небу и вижу, как мой спутник, который, по идее, должен был остаться вне сна, появляется и пишет на небе облаками "Grunge". Я в смятении забираюсь в угол комнаты и кричу:"Курт, прости меня!" Но он не отвечает.

Внутри меня просыпается альтер эго... но я его не знаю, оно инородное, незнакомое. Меня рвет на части, я не могу вытолкнуть зверя из подсознания. У меня будто начинается ломка.

Но мертвое тело посреди комнаты: его не стало. На его месте эльфоподобные существа танцуют ирландский танец. Словно в трансе я подхожу к ним и тоже начинаю танцевать. Мои заклепки на башмаках звонко выстукивают ритм. Они восхищаются, а мне стыдно признаться, что танцую впервые.

Где добро, а где зло?

Мне обрезают крылья. Провал.

Я в бальном зале. Нет, не в стиле русского барокко, такое мне снится только в кошмарах. А здесь факела, холодные каменные стены, ковры, на столах серебряные кубки с брагой. Я не знаю, откуда мне известно, что там брага, но там именно она. Я стою посреди залы, а все приостановили трапезу и смотрят на меня. Я чувствую движение за своей спиной: по лестнице спускается мужчина.

Сероглазый король!

Менестрель, на лицо очень похожий на Бутусова, начинает играть. А мы с сероглазым королем танцуем вальс.

"Я хочу быть с тобой. Я так хочу быть с тобой, и я буду с тобой"

Мы с ним не отражаемся в зеркале. В моей голове раздается голос Ахматовой:"Умер вчера сероглазый король!"

Слава тебе, безысходная боль. По-крайней мере, я тоже мертва. Так пусть наш танец длится вечность, ведь нам некуда спешить.

"В комнате с белым потолком, с правом на надежду."



-Э-эй, просыпайся.

И зачем прервали этот сон? На меня смотрят глаза. Я знаю, что на самом деле они голубые, но в ночи... в ночи он тоже сероглазый король.

-Спокойной ночи.

-Всего доброго, как доедешь до дома - напиши смску.

Я снова пытаюсь забыться. Но не удается.

Музыка - очень агрессивный вид искусства: она действует и на сознание, и на подсознание. Не потому ли мне так страшно ехать мимо леса под "Sins of the beloved"? Наверное, это одна из причин.



Дома я спала крепко.



PS Товарищи любители Зигмунда, хватит ржать!

Кстати, мне всё ещё хочется посмотреть в его честные глаза.